Владимир Федорин: Какой вопрос – такой ответ

Но это были не выборы. По Федорину, интервью – это не талант, а работа по «задаванию вопросов себе и миру». В подтверждение вспомнил Сократа. Процитировал Венедиктова. Рассказал о себе: «Для меня в начале моей журналистской карьеры задавать свои вопросы людям, которые, очевидно, чем-то заняты, доставать их – это же казалось так неинтеллигентно, так некультурно. Большинство из здесь присутствующих испытывало что-то подобное. О каком таланте мы говорим, если речь идет о преодолении отвращения от нарушения общечеловеческих норм».

И расписал интервью как драму в 4-х действиях.

Акт первый: подготовка.

В него входят:

1. Сбор информации
2. Осада
3. Размышления
4. Сценарий беседы. Список вопросов.

Правильного героя найти непросто. «Правильного» - значит такого, который сообщит что-то новое, чего еще никто не публиковал или публиковал лет 20 назад. «Архивов же никто не читает», - подсказывает Федорин.

А для того, чтобы написать такой профайл, которым бы гордился Forbes, всегда нужно отыскать какого-то «друга Путина, который знает его еще с 90-х» и который расскажет, зачем же Володька сбрил усы.

Добыть мобильник человека, у которого состояние пара миллиардов, тоже бывает нелегко.

И вот журналист ищет человека ради фактов, идей, нетривиальных мыслей, рефлексии и глубины. А в ответ, говорит Федорин, нас подозревают в разных жутких замыслах и обзывают «второй древнейшей». К тому же, констатирует главред Forbes, все герои, которые, по крайней мере, их интересуют, с кем-то да находятся в активном конфликте – поэтому «заказали» самая распространенная реакция на предложение об интервью. За которой чаще всего следует отказ.

Итак, начинается осада. На ней, как и на войне, все средства хороши. Да, нужно позвонить пресс-секретарю. Но это, свидетельствует Федорин, лишь в 5% случаев приводит к успеху, то есть к интервью. Он же советует действовать через людей, ко мнению которых герой прислушивается и на звонки которых отвечает: «Это метод, который позволяет пробить оборону».

Из опыта Forbes: один их олигархов не давался два месяца. «Переговоры – уговоры, мол, о вас говорят столько гадостей, что мы просто обязаны дать вам право на ответ. Заслали несколько вариантов вопросов – и так два месяца», - рассказывает Федорин. В итоге: интервью взяли, текст получился.

Другой держал осаду 9 месяцев. «Лазейка в ограждении найдена за 4 дня до отправки журнала в печать, интервью взято за день до сдачи номера», - вспоминает Федорин. И говорит: за 9 месяцев уже было собрано столько уникального материала, что вполне можно было обойтись и без интервью, но оно дало возможность соблюсти «правду жизни».

А еще два олигарха так и не сдались. Материалы о них были опубликованы без беседы с ними.

Это все к тому, что пока длится осада, Федорин советует собирать материал, сочинять интересные вопросы и пытаться проиграть несколько вариантов сценария разговора. Потому что...

«Потому что все может пойти не так, как вы запланировали. Все может начаться с неожиданного афронта. Иногда приходится и поорать друг друга», - говорит Федорин.

Но поорать – это уже второй акт: Диалог

Тут федоринские советы запишу в столбик – для полезности:

• Приходите минут на 15 раньше назначенного времени.
• Еще раз продумайте варианты беседы. Будьте готовы к неожиданностям.
• Дрожат колени – значит, у вас все в порядке с самооценкой. Волнение нормальная вещь. «Наша работа – это быть переводчиком с какого-то одного языка на какой-то другой. А мы не специалисты ни в одном из них», - напоминает Владимир.
• Рассчитайте диктофоны. «Я с недавнего времени считаю, что брать на интервью меньше двух диктофонов нельзя. Если есть третий – тоже берите», - советует Владимир Федорин.
• Главные вопросы задавайте, начиная со второй трети беседы. И напоминает хорошую рейтеровскую формулу: если вы добились интервью, то позаботьтесь, чтобы вам хватило вопросов. Потому что хорошие вопросы обычно заканчиваются на 20-й минуте.

А вот раппорт (состояние контакта) Федорин не отрицает, но и не переоценивает. А иногда и открыто иронизирует, в частности над «поддакиванием», как элементом активного слушания. «Начинающие журналисты страдают тем, что боятся показаться глупее, чем есть на самом деле, и начинают собеседника активно передакивать», - подсмеивается Федорин.

А на вопрос, есть ли у него свой, фирменный, способ установления контакта отвечает – конечно: «Самый главный способ установить контакт с человеком - нужно обязательно прийти на интервью и договориться, что времени будет достаточно. Я бы не переоценивал все эти взгляды глаза в глаза, крепкое рукопожатие, расслабляющие вопросы “Ну как детишки? Как сам?”». И тут же подсказывает: «Ну, хотя, если ты готовишься к тому, что будет буча, то имеет смысл начать с трепа».

Не в пример проникновенным взглядам и «магнетическим флюидам» взаимопонимания, Федорин ценит технику искусного прощания. «Скорее уходим, пока он не взял свои слова обратно», - говорит он. Правда, перед уходом нужно договориться об условиях взаимодействия. «Но никогда не говорите: я пришлю на согласование», - напоминает Владимир простую истину, что да, у собеседника есть право попросить на авторизацию прямые цитаты, и тогда закон предписывает их ему прислать. Ну а если не попросил – значит, доверяет.

Акт третий: Редактирование

Федорин советует расшифровывать интервью полностью. Беспощадно резать повторы, «птичий язык», все «бе» и «ме». Может, автор это и воспринимает, как особенности речи, но если они не придают тексту ни бодрости, ни живости, то их обязан вырезать редактор.

И вообще, на вопрос, сохранять ли особенности речи, Федорин отвечает радикально: если бы в Forbes интервью выходили в том виде, в котором они были даны, то вы бы тут не сидели: «Вам было бы неинтересно общаться с редактором журнала, который печатает расшифровки 4-х часов петляющего интервью. А мы его превращаем в нормальный читабельный текст. Кстати, последние пару лет уже никто на диктофон не матерится. Растет культурный уровень постсоветского интервьюируемого».

Но есть и горькие моменты профессии, предупреждает Федорин: «Вы поехали, поговорили, расшифровали. И вдруг поняли – а о чем все это?..»

Акт 4-й: согласование

Первое, что говорит Владимир Федорин о согласовании - что он не любит этого слова. И процесса тоже. Поэтому слово «согласование» заменяет на «авторизация» текста, а процесса по возможности избегает. А все потому, что диапазон сюрпризов по возращении согласованного текста в редакцию: от полностью переписанного материала до «мы отзываем интервью».

Как отстоять свою позицию, Владимир рассказывать не стал, а посоветовал вспомнить лекцию Виталия Сыча, который довольно подробно объяснил, как стоять на своем.

А что делать, если интервью не согласовали? Если готовы идти на конфликт со своей пищей – а ключевые спикеры, уточняет Федорин, «наша еда» - то мужайтесь. И предупреждает: когда в итоге вы поставите не авторизованное интервью, то в 5% случаев вас после этого будут доставать. Ну и выкручивайтесь, минимизируйте риски. В конце концов, есть жанр пересказанного интервью. А косвенная цитата, как известно, свидетельство того, что прямая не была согласована.

В конце Федорин посоветовал прочитать несколько интересных книг тем, кто «хочет заниматься игрой в карты по-научному». Вот список:

Дэвид Рендалл. Универсальный журналист

Matthew Winkler The Bloomberg Way: A Guide for reporters and editors

Reuters Handbook for Reporters.

Кстати, во время лекции Федорин, понял, что мог бы спросить у Касьянова в лифте. Рассказывая про «хорошие вопросы», он представил сначала, что сыщик Коломбо мог бы спросить у Стива Джобса: «Кстати, а почему все так тащатся от вашего iPhone?». Вспомнил Татьяну Малкину, которая во время путча в 1991 году задала вопрос ГКЧП-исту: «А понимаете ли вы, что совершаете государственный переворот?». И понял про Касьянова: «Наверное, мне надо было спросить у него, а почему вас все называют Миша – два процента». Но лифт уехал...

Хорошие цитаты Федорина, которые не вошли в текст

«Как сказал мой друг после хорошей статьи в Forbes, твой герой не будет с тобой разговаривать полгода. Не потому, что мы о них плохо пишем, а потому что смотрим трезво и без подобострастия, а они к этому не привыкли».

«Любое письменное интервью – профанация. Великий и ужасный не хочет с нами общаться, так как знает, что его будут жестко спрашивать, но соглашается дать нам ответ письменно. Отлично. Мы сообщим читателям, что он дал письменный ответ».

«В Киеве более короткие обратные связи, чем в Москве. Тут сразу: «Ах, вы так! Ну тогда я сейчас позвоню Борису!». Мы уже пережили обвал звонков Ложкину, но все попытки влиять на редакцию завершились ничем».

«Мне в Киеве больше нравится, потому что здесь и читатели, и писатели меньше избалованы качественными медиа. Журналисты Forbes ценят свою работу и боятся, как мне кажется, по-хорошему – подвести коллег, разочаровать читателя. Мне больше нравится мотивированность журналистов в Киеве».

«Не могу вспомнить ни одного своего безупречного интервью, и также не могу вспомнить ни одного полезного пиарщика».

Леся Ганжа, Редакторский портал

Фото с сайта telekritika.ua

Додати коментар

Ім'я, Прізвище* E-mail Захист від спаму* Текст повідомлення*  

Додати коментар