Медиа-будущее. Оставим прогнозы на 2020 тем, кто от них получает удовольствие

Легко оправдывать бездействие бессмысленностью усилий (ведь в будущем все они могут оказаться бессмысленными).

Я довольно много и довольно подробно описывал (и буду описывать, при появлении желания) свое видение медиа-будущего. Однако сейчас, благодаря и личным обстоятельствам, и общему тренду, надо сконцентрироваться на настоящем времени. Будущее необходимо как структурный элемент планирования; не более того.

Обстоятельства таковы, что, несмотря на красивые цифры роста медийного рынка (http://www.akarussia.ru/a10_08_10/) мы живем в состоянии экономической и, что еще серьезнее, эмоциональной стагнации. Медиа-сообщество может рассчитывать на восстановление – с поправками на инфляцию и определенные структурные изменения – но вряд ли имеет право планировать долгосрочный системный рост, схожий с тем, который рынок испытал в 1999-2008 годах. Соответственно, параллельно с критически необходимыми стратегиями прорыва (в новые потребительские модели, к новым бизнес-моделям, к будущим носителям и привычкам), необходимо как можно эффективнее использовать то, что сегодня есть – существующие экономически эффективные проекты, как минимум.

Аргументация, которую я считаю важным построить.

1. Медиа-катастрофа не произойдет ни завтра, ни через год, ни через 10: любые прогнозы «смерти» того или иного носителя (газет, еженедельных журналов, ЖЖ, эфирного телевидения) заведомо носят характер умышленного преувеличения. Современное общество критически нуждается в системе массового распространения информации и эмоций; более того, можно смело утверждать, что оно основано на такой возможности, причем давно. Медиа-деятельность, которая обеспечивает циркуляцию информации (выпуск газет, вещание радио и телевидения, работа систем связи и т.д.) не останавливалась даже в рамках обществ, которые переживали революции; даже в обществах, пострадавших от чудовищных стихийных бедствий и катастроф (скажем, для временного прекращения печати газет на Гаити потребовалось землетрясение силой в 8 баллов, а в дни Октябрьской революции газеты выходили, равно как выходят они в Зимбабве) средства массовой информации продолжают функционировать, не говоря уже о ситуациях экономических кризисов и коллапсов (газеты выходят и в Сомали, и в Зимбабве, и в Афганистане – равно как вещает там телевидение и радио). Соответственно, параметры того как и на каком носителе/носителях происходит обмен сообщениями, определяет общество в целом, в зависимости от своей готовности или неготовности массово принять ту или иную возможность, или отказаться от нее.
2. Медиа-деятельность не равна медиа-бизнесу. Очевидно, что в определенных экономических обстоятельствах медиа-деятельность может перестать быть рентабельной в какой-то своей части или, что случается чаще – потерять текущую инвестиционную привлекательность (т.е. с точки зрения оценки экономических перспектив стать менее привлекательной, чем вложения в депозиты или твердые активы). Однако в таких обстоятельствах в судьбу медиа-деятельности вмешивается не капитал (который обычно тут же находится, если случается обратное – появляется инвестиционная привлекательность или текущие финансовые показатели становятся очень красивыми), а государство или благотворительность. Социальная функция не может быть брошена на произвол судьбы и конкуренции; альтернативные механизмы, благодаря гибкости и невысоким инвестиционным барьерам, всегда находятся. Соответственно, тот или иной вид СМИ может перестать быть бизнесом – но будет оставаться медиа-деятельностью и обеспечиваться оборотными средствами «каким-то другим путем». В России, к сожалению, это средства госбюджета или региональных и муниципальных бюджетов; в странах с более развитыми институтами – деньги фондов и частная благотворительность. Или долгосрочные инвестиции, схожие с инфраструктурными.
3. Судьбу медиа-бизнеса определяет потребитель и капитал, а не аналитики и футурологи: фактически, это главный тезис сегодняшних дискуссий – что именно привлекает потребителя в каналах СМИ, в том или другом виде редакционного продукта, и что именно (какой канал или какой тип редакционной деятельности) капитал готов собой обеспечивать. Фактически, мы не видим ни в истории медиа, ни в истории других сервисных бизнесов примера полного и окончательного искоренения форматов пока потребитель их хочет, хоть в каком-нибудь виде, хоть за какие-то деньги. Пока потребитель платит, капитал – хоть какой-то – найдется; множество продуктов и сервисов прошли путь освоения индустриальными методами производства и вернулись к ремесленному. Многие освоились в индустриальном мире, и так далее. Говорящие «об индустрии» и даже «изнутри индустрии» в состоянии – на основании статистических и маркетинговых данных, собственных знаний и убеждений/предубеждений – видеть движение самого продукта или сервиса в его отношениях с потребителем и капиталом; но не существует технологии анализа и тем более предвидения открытий, озарений, сумасшествий, паники и счастья. В области массовых коммуникаций именно эти «факторы непредсказуемости» создавали успех, рост, ценности. Они же вели к худшим ошибкам и горьчайшим поражениям.

Василий Гатов, postjournalist.ru

Додати коментар

Ім'я, Прізвище* E-mail Захист від спаму* Текст повідомлення*  

Додати коментар