Журналисту нельзя расслабляться

 

 

Об Александре ГОРБЕНКО можно точно сказать, что он человек не только до предела занятый, но и исключительно знающий. Посудите сами: Александр Николаевич – генеральный директор «Российской газеты», президент ГИПП, председатель Национального координационного совета прессы, глава Комитета по предпринимательству в сфере СМИ, книгоиздания и полиграфии в Торгово-промышленной палате России. Кому как не ему объективно судить о состоянии современного российского медиарынка, об уровне профессионализма в нашей журналистике и других не менее важных проблемах сложнейшей отрасли.

– Александр Николаевич, вы согласны с теми, кто именует наш рынок прессы «нецивилизованным»?

– Конечно, нет. Загляните в любую современную точку распространения периодики. Вам потребуется масса времени, чтобы просто пробежать глазами логотипы газет и журналов. У нас огромное количество изданий на любой вкус. Я считаю, что в целом печатный рынок России развивается абсолютно цивилизованно. Исключение составляет сегмент общественно-политических СМИ, это совершенно отдельная тема.

– Очень интересно. Чем же качественная пресса заслужила ваше особое внимание?

– Огромное количество общественно-политических изданий, особенно городских и районных, нерентабельны. В этой нише сложно заработать, поскольку возможности для сбора рекламы сильно заужены. Вот и приходится некоторым стоять с протянутой рукой. А если издание смиренно ждет толстых «инвестиций», то, увы, теряет объективность и профессионализм. Это как раз и есть «нецивилизованный путь развития».

– Получается, что свободы слова и независимости прессы в России не существует?

– А можете себе представить, чтобы, например, в 1980 году вы, студентка четвертого курса журфака, стажируясь в газете «Правда», задали бы кому-то из руководителей нашей печати вопрос: «Скажите, пожалуйста, есть в СССР свобода слова или нет?» Да вы бы и подумать об этом не посмели. Путь пройден огромный, причем настолько длинный, что мы уже начинаем несколько терять понимание, что же такое свобода слова и независимость прессы.

– Тогда напомните нам об этом.

– К сожалению, сегодня понятие «свобода прессы» связано с двумя серьезными проблемами. Первая – это избыточное присутствие бюджетных денег в печатных СМИ. Постоянные финансовые вливания отнимают стимул к самостоятельным заработкам. Для закормленной и заласканной газеты такие понятия, как реклама, продажи, маркетинг и диверсификация, не существуют. Простейшая форма жизни – дали денег, взяли интервью у губернатора, подправили бюджет. И забыли о своих трудностях. Но забыли-то только на время. Сегодня в России количество журналистов, стоящих с протянутой рукой перед высокими кабинетами, неизмеримо больше числа их коллег, защищающих в судах свою честь и достоинство. Мало кто пишет за правду, в основном «творят» за деньги. И в этом вина самого сообщества.

– Ну, а вторая проблема?

– Она касается уже самой власти, которая должна формулировать свои претензии более четко и опровергать недостоверную информацию более последовательно. А что происходит сегодня? Недобросовестный журналист что-то списал из Интернета – вышла статья – состоялся суд – газету закрыли за пиратские программы. Быстро и четко. И никак у нас не могут понять: нужно не закрывать, а требовать достоверной, профессиональной информации.

– Может быть, у вас есть секрет поиска «проверенных фактов»?

– Профессиональная информация стоит дорого – нужно собирать материал, тратить время и деньги на командировки, на коммуникации, на транспорт, на консультации с юристами, как следует посидеть в библиотеке – тогда строчка будет стоить пять долларов. А сегодня эту строчку пишут за пять рублей. И, как следствие, имеют неприятности с властями. Но списывается все это на отсутствие свободы слова.

– Другими словами, вы говорите об усилении ответственности журналистов перед обществом. Я правильно вас поняла?

– Да, верно. Свободы слова не существует без ответственности. Пресловутая фраза «социальная ответственность журналистики» на самом деле очень серьезна, полна глубокого смысла. Минуло то время, когда власть представляла собой пару сереньких волчат, а пресса без разбору поливала ее грязью. Сегодня власть – это хорошо обученные, прекрасно подготовленные, заматеревшие волки, которые четко выполняют свои административные функции. Прессе надо осознать, что ее могут покусать уже не два хромоногих волчонка. За ней ведет охоту опытная стая.

– Но почему?

– Да потому, что везде власть хочет, чтобы про нее хорошо писали. И чтобы стая волков не догнала «зайчика», то бишь прессу, ранним утром надо делать зарядку, разрабатывать маршруты обхода, готовить себе запасные позиции, всегда быть в форме, не расслабляться ни на секунду. Это я о том, что журналист должен быть настоящим профессионалом.

– Александр Николаевич, необходим ли в принципе контроль за СМИ со стороны государства?

– Смысла в цензуре нет. Как только мы заговариваем о некоей контрольной, регулирующей функции в культуре, идеологии, нравственности, то всегда упираемся в один и тот же вопрос – а судьи кто? Кто конкретно будет принимать решения? Каким будет механизм? Есть понятия, которые на весах не взвесить и не оценить. Говорят: у нас много порнографии! А «много» – это сколько? Разные культуры, разные семьи и разные люди оценивают одно и то же действо, слово,
картинку совершенно по-разному. Регулировать это очень тяжело. Поэтому, на мой взгляд, если нет хорошего механизма регулирования и контроля, лучше не регулировать вообще, а перейти на так называемый «ручной режим» – наказывать по факту. Показали эротический мультфильм в 19.00 – все выказали озабоченность и приняли ограничения. На мой взгляд, этот режим сегодня наиболее подходящий. Если мы говорим о цензуре как о защите от клеветы и оскорблений в прессе, то в этом случае механизмы более-менее работают и прописаны в законе о СМИ.

Необходимо поднимать квалификацию журналистики в целом. Тогда вопросы о необходимости контроля за СМИ со стороны государства отпадут сами собой.

– Из ваших слов понятно, что сегодня высоким профессионализмом нашей журналистике никак не похвастаться?

– К сожалению, в этом смысле – нет. Скажу прямо: он очень низок. Сегодня почти в любой газете проскакивает не проверенная до конца информация. Журналисты экономят время, силы, собственный талант. Где-то неправильно сработала технология поиска сведений, что-то не успели проверить. К сожалению, такое случается сплошь и рядом. Журналисты очень легко относятся к собственным строчкам.

– Но почему так происходит?

– Отчасти потому, что газета старается быть оперативной, начинает экономить на сроках подготовки материала, снижает уровень требований внутри творческих отделов, не успевает следить за всеми темами. Главному редактору сегодня надо понимать, что такое IPO, диверсификация, озоновые дыры и генно-модифицированные продукты. Объем информации нереальный. Отсюда проблема непрофессионализма. Обществу к современной журналистике надо относиться жестче. Требовать от нее больше. Наказывать строже. Тогда это заставит журналиста профессиональнее относиться к своему делу. Он должен понимать, что будет отвечать за каждое слово.

– Не хотите ли сказать, что печатное слово обесценивается?

– Оно обесценилось уже давно. Особенно по сравнению с тем, какой вес оно имеет в некоторых других странах. Сейчас необходимо хоть как-то поднять эту цену. На многочисленную клевету в газетах власть просто не обращает внимания. Поэтому, если появляется издание, которое подает материалы оперативно и профессионально, оно сразу завоевывает уважение и любовь читательской аудитории.

– Как же тогда можно оценить уровень престижа профессии журналиста, редактора, издателя в современной России?

– Вы знаете, это парадоксально – но высоко. На мой взгляд, престиж профессии журналиста не падает. Уровень доверия к прессе чрезвычайно низкий, но если кто-то в приличной компании говорит: «Я журналист», – это вызывает уважение. У меня этому только одно объяснение. Все понимают, что газеты – это не только творчество, но еще и бизнес. Газета имеет право законно зарабатывать. Надо отделять бизнес от творчества: ведь существуют реклама, продажи, PR. Во всем мире PR ассоциируется с чем-то хорошим и законным, у нас же – с обманом и чернухой. Безусловно, такое отношение к связям с общественностью накладывается и на журналистику. Но даже несмотря на это профессия журналиста не теряет сегодня своего престижа.

– Александр Николаевич, давайте вернемся к бизнесу. Разрешимо ли, на ваш взгляд, рыночное противостояние издателей и распространителей?

– «Противостояние издателей и распространителей» – это обычный рабочий конфликт производителей и ретейла. С плавлеными сырками творится то же самое, и говорить про какие-то особые конфронтации издателя и дистрибьютора, ставить последнего на роль нехорошего полицейского нельзя. Хотя я сам сталкиваюсь с этой проблемой ежедневно.

– Вы рассматриваете этот вопрос в рамках ваших общественных организаций?

– Моя общественная деятельность состоит из работы и с издателями, и с распространителями. И тех и других я должен поддерживать. И тех и других я должен понимать. Поверьте, у меня есть возможность говорить и действовать объективно. Благодаря созданию Национального координационного совета прессы нам удалось консолидировать и посадить за стол переговоров издателей и распространителей. И те и другие услышали позиции друг друга, представили статистику, объяснили затраты.

– А на ваш взгляд, кто – распространитель или издатель – должен прилагать усилия, чтобы продать издание?

– Вопрос довольно спорный. Издатель вечно ворчит: «Вы не умеете продавать товар!» А распространитель отвечает: «А вы не умеете делать газету!» И оба – правы. С моей точки зрения, и делают, и продают – плохо. Продают плохо, ибо советская распространительская моносеть рухнула, и ее разобрали по клочкам. Сегодня осталось множество муниципальных сетей, которые
вообще работают без компьютеров, где нет никакой или почти никакой статистики продаж. Старые киоски, низкий уровень оплаты труда, нулевая квалификация – и соответственно, очень плохое качество услуги.

– В чем же тогда выход?

– Я вижу его в укрупнении сетей распространения, и такая тенденция сегодня наблюдается. Укрупнение сетей дает возможность инвестировать, предоставлять более качественную услугу администрирования, сокращать количество движений издателя. Идеальный вариант – два-три крупных игрока на территории России, а с учетом большой географии, дополнительно несколько географических конкурентов – Северо-Запад, Центр, Дальний Восток. Как только такая структура рынка распространения сложится, мы довольно быстро получим в ответ повышение качества услуги. В этом, на мой взгляд, решение значительного числа проблем взаимоотношений между издателями и распространителями периодики.

– Один из самых наболевших вопросов – подписка. Существует мнение, что подписка вообще скоро умрет…

– Не знаю, на чем основывается такое мнение. Хотя если сохранится существующая тенденция развития подписного сегмента и почтовых услуг, то подписка, конечно, вымрет. И не только подписка, но и сама почта. Если обратиться к опыту зарубежных стран, то мы увидим, что в одних распространение прессы по подписке достигает 90% от всего рынка распространения, в других, где лучше развита розница, – не превышает 30. В России, я уверен, без подписки, без почтовой доставки прессы населению в самые отдаленные районы, где нет и быть не может розницы, не обойтись. Подписку в нашей стране нужно сохранять, стимулировать и развивать. Но когда в качестве примера говорят, что во Франции дотируется доставка в «отдаленные районы», то звучит это смешно. Я бывал во Франции, но где там «отдаленные районы», я не понимаю.

– Приносит ли распространение периодики по подписке дополнительные бонусы издателям?

– Безусловно. Подписка – очень хорошая модель для быстрого получения финансовых средств. Издателю выгодно получить деньги за полгода вперед. Сразу появляется возможность инвестировать, развиваться. Структура поступления денег от розничных продаж – рваная и непредсказуемая. Польза для самих издателей в поддержании института подписки огромная.
Почта дает возможность человеку спокойно, осознанно выбирать издание. Подписные тиражи – это продуманный выбор потребителя, а не спонтанная покупка. У издателя появляется возможность изучить свою аудиторию и доработать для нее свой продукт. Для розницы проводить подобные исследования довольно тяжело.

– А сама почта должна прилагать какие-то усилия для развития подписки?

– Должна. Мне импонирует взгляд Андрея Ильича (Андрей Ильич Казьмин – генеральный директор «Почты России» – Прим. ред.) на стратегию развития ФГУП «Почта России». Он понимает, что его состояние далеко от идеала, и у него есть огромное желание изменить предприятие к лучшему. Повышение тарифов – это всего лишь попытка сократить отток почтальонов, и не более. Почта должна получать инвестиции от государства, а в некоторых сегментах – и со стороны бизнеса. Но если в ближайшее время она таких инвестиций не получит, то мы очень скоро почту потеряем.

– Вы считаете, что такая структура, как почта, должна дотироваться государством?

– Я считаю, что должна. Сегодняшняя почта – это отсталая материально-техническая база, отсутствие технологий, хорошего оборудования, квалифицированных специалистов, достойной зарплаты и целый набор логистических проблем. Почта уже давным-давно убыточна.

– Но это ведь только «их проблемы», как говорится…

– Нет. Я считаю, что сегодняшние проблемы почтового ведомства не являются только их делом. Это изъяны государственного масштаба, в том числе и нашей медийной отрасли. За дело надо браться всем вместе.

– Решается ли как-то этот вопрос в рамках Координационного совета?

– В рамках Координационного совета можно вырабатывать и согласовывать отраслевую позицию.

Но лоббировать, успешно продвигать такие вопросы дальше тяжело. На мой взгляд, было бы логичным создать межотраслевую комиссию или рабочую группу по реформированию почты. В нее могли бы войти представители Координационного совета, почтовики и сотрудники федеральных органов исполнительной власти. Мы не должны делать эту проблему головной болью только почты и Минсвязи. Задача правительственных структур и медийного сообщества – помогать им. Бесполезные войны сообщества с почтой уже потеряли всякий смысл. За последнее время все стало еще гораздо хуже. И если лет пять назад еще можно было говорить, что почта повышает тарифы, чтобы больше заработать, то сегодня я спокойно соглашаюсь на то, чтобы почта повышала тарифы: иначе она вообще исчезнет.

– А возможны ли какие-либо финансовые вливания в почту со стороны издателей?

– Я не вижу механизма, по которому можно грамотно и правильно проинвестировать ФГУП «Почта России». Сообщество пыталось принимать совместное участие в ее проектах. Например, в рекламировании института подписки как такового. Почта тогда предлагала издателям проинвестировать этот проект. Идея оказалась спорной и ничего эффективного не принесла. В принципе, какие-то совместные программы возможны – но это уже элемент саморегулирования, а не инструмент, решающий все проблемы.

– Если уж мы затронули эту тему: насколько вообще рынок нуждается в регулировании извне и в создании общественных организаций в рамках отрасли?

– Признаюсь откровенно: у меня нет пока четкого понимания, необходимо это или нет. Все-таки это в большой степени зависит от уровня индустриальной готовности к регулирующим инструментам. К этому вопросу надо будет возвращаться еще не раз. Сейчас для нашей отрасли эта ситуация неоднозначна.

– Создается впечатление, что на рынке действуют множество всевозможных общественных организаций, проводятся заседания, выносятся решения, а почти ничего не меняется.

– Количество организаций действительно огромно! Я, к примеру, возглавляю три – Комитет ТПП РФ по предпринимательству в сфере СМИ, книгоиздания и полиграфии, Национальный координационный совет прессы и Гильдию издателей периодической печати. Но на наших заседаниях я вижу одни и те же лица.

– Разве это нормально?

– У меня позиция такая: есть вещи, которые уже больше относятся к психологии. Люди к ним привыкли, это стало, если хотите, традицией. Многие организации существовали задолго до появления вновь созданных, есть структуры преимущественно какой-то одной отрасли – распространительской или издательской, есть ассоциации по географическому признаку. Например, существует Российский союз прессы (СИРПП) с региональным акцентом. В рамках союза сформировался определенный круг лиц, которые традиционно перед Новым годом приезжают в Москву встретиться, поговорить с друзьями-коллегами. Я считаю, подобные привычки ломать не нужно. Помимо этого, существуют амбиции конкретных людей, занимающих определенные посты. Тоже явление совершенно нормальное. Но должна быть на рынке какая-то основная, единая организация – как Координационный совет. Это на тот случай, когда нужно выступить единым фронтом и обратиться с определенной проблемой к властям.

– Насколько возможно через общественные организации, в частности через Координационный совет, лоббировать нужные для отрасли законопроекты? Или все заканчивается только обсуждениями?

– У нас уже получились отдельные, точечные проекты. Например, мы подготовили перечень профессий медийной отрасли для использования при разработке профильных образовательных программ Министерства образования России. Документы по отмене ввозных пошлин на мелованные сорта бумаги сейчас дошли до правительства. Мы получили целевой грант от Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям и сегодня в тестовом режиме используем систему Медиастат, которую уже презентовали в Казани и на последнем собрании Координационного совета. Я думаю, что к концу года доведем ее до рабочего состояния. Есть ряд других вещей, которые мы продвинули.

– Какое ваше главное достижение?

– Самое главное, что мы смогли консолидироваться. Теперь, при любых попытках проводить совещания и принимать решения на уровне федеральных органов исполнительной власти, про нас уже не забывают. Всегда приглашают, слушают, предлагают ознакомиться, внести свои поправки. В технологии принятия решения мы появились как класс – это наиболее важное достижение. Такое ни подсчитать, ни взвесить. Это случилось ровно тогда, когда мы перестали воевать друг с другом и объединились – 13 организаций, охватывающих 95% всей издательско-полиграфической отрасли. Не заметить нас уже нельзя.

– Вы занимаете довольно серьезные должности во влиятельных организациях. Не возникает ли соблазна использовать служебное положение для собственных целей?

– Возникает, конечно. Но если общественник поставит своей целью решение собственных меркантильных интересов, то у него ничего не выйдет. Сообщество сразу почувствует фальшь, и личность станет бесполезной. Я говорил и продолжаю говорить откровенно: у меня есть определенный опыт, знания и амбиции. И я хотел бы реализовать свои амбиции через общественную организацию, чтобы, возглавляя ее, поделиться своим опытом, мыслями и знаниями. Люди на такой мотивации мир переворачивают. Не за деньги, а за амбиции. А еще есть такое понятие, как репутация. И даже когда возникает соблазн использовать собственное общественное положение, например, добиться льготы для своего издания, я всегда себя останавливаю. Потому что репутация дороже всего. Она завоевывается годами, а разрушается в одно мгновение. Для меня вопрос репутации стоял с детства на первом месте: буду драться, но никогда не убегу, иначе потеряю свою репутацию во дворе. Именно поэтому мне и достается
больше всех.

«Курьер печати»
Автор: Юлия Володина

Додати коментар

Ім'я, Прізвище* E-mail Захист від спаму* Текст повідомлення*  

Додати коментар