Михаил Кумок, издатель и шеф-редактор «Мелитопольских ведомостей»: «К президенту страны я более критичен, чем к мэру Мелитополя»

- Михаил, издательский рынок пережил серьезное падение во время кризиса и продолжает падать. Какие дополнительные резервы задействуете лично вы, чтобы удержать ваш медиахолдинг?

- Те же, что и все остальные: стараемся больше зарабатывать и меньше тратить. В рамках экономии закрыли нерентабельные проекты – издание для школьников и радио. Не обошлось без сокращений: в редакции – меньше, в типографии – больше, поскольку падение в «чужих» газетах было больше, чем в наших. В плане заработка – стремимся сохранить имеющееся и найти источники доходов. В частности, активизировали спецпроекты (календари, карты и т.п), издаем несколько корпоративных газет (последняя – газета горсовета «Мелитопольские вести»), а в рекламе перестали отказываться от того, что раньше казалось неправильным или зазорным. Если платные публикации мы строго маркировали «реклама» или «на правах рекламы», то сейчас появились хитрые рубрики «Политарена», «Достойно внимания» (разъяснение, что за это заплачено, есть – но в «хвосте»)... Конкуренты и раньше этим не брезговали, а сегодня ситуация, как в той песне «может тот кусок, что ты сам не съешь, съест и станет сильным враг». Мы стали более всеядными. 

- Для развития цивилизованных правил на рынке – это...

- Это шаг назад. Но очень хочется выжить. 

- В 2008-м году у вас был серьезный конфликт с мэром Мелитополя, поводом для которого была типография. Как вы сейчас оцениваете: это был хозяйственный конфликт или давление на свободу слова?

- И то, и другое, и еще кое-что. Это очень непростая история. У меня сложные отношения с семьей Сычевых, мужчины которой – так сложилось – были мелитопольскими мэрами: отец - в 1998-2002 гг., сын - в  2006-2010 гг. Конфликты во многом были субъективными, давление шло «по всем фронтам»: от открытия на меня уголовного дела по явно вымышленному предлогу до «наездов» налоговой и замораживания договоров аренды земли под нашими киосками. Просто так. О причинах и деталях не хотелось бы: обоих Сычевых уже нет в живых, такая судьба… А к чему все привело? На волне кризиса нам пришлось перерегистрировать типографию как юрлицо в Днепропетровске, а  помещение под наши полиграфические мощности купить за городом, куда мы вложили довольно крупные деньги. С новым мэром (тоже регионалом) нам удалось решить все спорные вопросы, но вчерашний день не вернешь. Итог: основное полиграфическое производство и новые рабочие места у нас теперь не в городе, а городским приходится туда ездить (это недалеко – полчаса, но не так удобно, как раньше). Скажу так: в войне вообще победителей не бывает. Поэтому я уверен, что воюют только жадные и глупые люди. Это касается и свободы слова тоже. 

- Чтобы избежать войны, к каким компромиссам в нынешней ситуации должна быть готова редакция?

- Некоторые медийщики всерьез полагают, что мы четвертая власть и по отношению ко всем остальным властям должны выступать как оппоненты. Но что есть «медиа»? «Медиа» - это «между». Мне с годами тем более здравым представляется отношение к себе как к посреднику, а к газете – как к площадке для общения. Если говорить о перспективе, то честное посредничество – это и есть наш шанс выжить. 

Звонит телефон. «Извините, - говорит Михаил, - первый вице-мэр звонит... Позволите, возьму трубку... Алло, здравствуйте. Что-то срочное? Тогда я вам перезвоню минут через 20...» Позднее он разъяснил, что речь шла о срочной публикации официальной информации исполкома на правах рекламы.

Вот еще, кстати, нюанс: мы работаем в маленьком городе, где все друг к другу ближе. У нас, к примеру, нормальные человеческие отношения и с нынешним мэром, и с его первым замом, а с одним из его предшественников мы вообще чуть ли не приятели. Причем все это начиналось давно, нередко со школьной скамьи. И вот ситуация: приезжает к нам из Киева мой товарищ (тоже дружим уже не одно десятилетие), известный медиатренер, а мы с тогдашним первым вице-мэром чай пьем, или кофе, или что покрепче, и о жизни беседуем. Киевский коллега говорит мне потом: разве это нормально, профессионалы должны держать дистанцию. А как? Я не мог прекратить с ним пить чай только потому, что тогда он был чиновник. В маленьких городах часто дистанции, пусть и спасительной, просто не существует. Это не значит, что когда есть основания для критики, то мы молчим – нет, не промолчим, причем, как и положено, дадим высказаться всем сторонам, привлечем эксперта. А вот хамить не будем. И не столько потому, что не можем себе этого позволить – скорее не хотим. Как не можем позволить обсуждать личное – мы слишком много друг о друге знаем. Вот и выходит, что по отношению к президенту страны я более критичен, чем к мэру Мелитополя. К примеру, я время от времени пишу передовицы (наряду с другими журналистами). Прошлая называлась «Проституционный суд», нынешняя - «Армия на продажу».

Я и вправду думаю, что вреда от президентов много больше, чем от мэров. Да и, откровенно говоря, мне президентов в клочья рвать легче... Во-первых, мы с ними лично не знакомы. Во-вторых, они могут и не заметить… Мне не нравится вся система, и не нравилась никогда. Но я не могу из своего редакторского кресла менять систему. И я не Донкихот, чтобы воевать с мельницами. 

- Несколько лет назад вы собирались выйти на рынок областного центра – Запорожья, но не вышли. С чем это связано?

- Мы «играем на свои», а своих столько нет. Наш выход на рынок Запорожья мог бы потянуть тысяч на 300 долларов. Конечно, можно было бы взять кредит, мы брали большие кредиты у того же MDLF (Международный фонд развития СМИ). Но кредиты они дают, как правило, под полиграфическое оборудование. Мы пощупали рынок Запорожья, выпускали там студенческую газету и поняли, что зарабатываем меньше, чем вкладываем. 

- Дело в качестве продукта или в экономических факторах?

- Дело в том, что рынок, на который мы пришли, уже занят. И чтобы его «порвать», нужно вложить другие деньги. А у нас их нет. Как и желания воевать с запорожскими коллегами. 

- А почему тогда вы не рассматривали вариант коммерческого кредита? Вообще, банковские кредиты подъемны ли для украинского медиабизнеса?

- Для нашего – нет. 

- Почему?

- Я сравниваю проценты по кредитам и нашу рентабельность. Кстати, возвращаясь к старт-апам. Все известные мне сегодня запуски не носят экономического характера. Многие имеют ярко выраженную политическую окраску – стартуют специально под выборы. 

- Насколько такое экономическое явление, как выборы, важно для медиабизнеса?

- Важно, но противно: слишком много вранья, частью оно идет под рубрикой «Политическая реклама» на наших страницах или печатается в нашей типографии. Конкретных цифр наших «политических» доходов я вам не назову, поскольку закономерностей нет. Мы никогда не закладываем их в планы ни редакции, ни типографии. Это слишком непредсказуемо. 

- Если говорить о выживаемости прессы в условиях тоталитарного государства, какой опыт россиян вам кажется действенным?

- Каждый выживает, как может. Вот в ростовском «Крестьянине» есть обозреватель типа деда Щукаря, который пишет Путину письма «Я не пойму – и так далее...». В «Челябинском рабочем» очень принципиальная редакция: это они раскрутили громкую тему рядового Сычева, которого сделали в армии инвалидом. В Барнауле есть потрясающая медиа-группа «Алтапресс» - интеллигентное издательство европейского уровня в самом депрессивном регионе Западной Сибири. В Якутске самая тиражная и, наверное, самая боевая в регионах России газета «Якутск вечерний». Там управляет бывший киевлянин Леонид Левин, так он говорит: дальше Якутска не пошлют. А Юрий Федутинов, директор радио «Эхо Москвы», мне как-то сказал: «Мы не знаем, когда нас закроют: может – завтра, может никогда. Так и работаем». 

Каждый сам определяет меру компромисса. 20 лет назад мы были голые и веселые идеалисты. Сейчас мы и не голые, и не веселые, и не идеалисты. Нам есть, что терять. И не только лично нам. На трех наших предприятиях работает около 200 человек, а до кризиса было 4 предприятия, соответственно, работало 250 человек. И если начнем проявлять повышенную принципиальность (а решающее слово тут за мной – на то я и главный редактор, и основной владелец), то лично я без куска хлеба не останусь, зато 200 человек могут легко потерять работу. Это серьезный сдерживающий фактор. 

- И все-таки: как сохранить бизнес и не потерять лицо?

- «Пройти по лезвию бритвы» - это всего лишь слова, а не рецепт. Решения нужно принимать каждый день, и каждый день ты можешь ошибиться. И надо быть готовым к тому, чтобы каждый день принимать нелегкие решения. Или этот бизнес нужно продавать. Только особо некому - медиабизнес в тоталитарном обществе обречен.

Когда-то я разговаривал с Юрием Пургиным, генеральным директором барнаульского «Алтапресс». Он описал ситуацию: его приглашают для неофициальной беседы и предлагают вполне реальный компромат на оппозиционного политика. Он говорит: спасибо, нет. Его спрашивают: почему? А он: противно. Ему: но у вас же бизнес, мы можем создать проблемы. А он: значит, придется бизнес продать. Потому что кроме бизнеса, еще ведь каждый день в зеркало смотришь, и так не хочется, чтобы каждое утро было противно. Так вот: я не могу сказать, что смотрю в зеркало и любуюсь, нарциссизмом не страдаю. Но пока мне и не противно. Хотя в середине 2000-х смотрел в зеркало и в будущее с гораздо большим оптимизмом. 

- Вы так говорите, будто сейчас медиа – это бизнес энтузиастов...

- Отчасти. А с другой стороны – куда денешься? Мне внятно только раз предлагали выкупить наш бизнес, да и то лет пятнадцать назад. К тому же пока что он кормит, и не только меня. Но развиваться сложно. Если говорить о каких-то закономерностях, то я бы сказал, что основа украинского медиабизнеса – крепкая региональная пресса. Смотрите, на рынке Мелитополя у нашей медиагруппы более 65-70%. Еще процентов 15- 20% – другие местные игроки. Сколько остается областным и общеукраинским изданиям? Разве что 10-15%. Думаю, что такая ситуация, как у нас, в Украине правило, а не исключение. Отчасти потому, что Украина слишком неоднородна. Вот, к примеру, Мелитополь... Будучи студентом истфака, я осознал, что мои бабушка и дедушка поженились аккурат в ноябре 1920-го года, когда Врангель из Крыма дошел до Мелитополя. Я спросил у бабушки: как же так? У тебя брат – боец Красной Армии, а ты замуж выходила, когда враг в городе. А она: я уже и не помню, кто тогда в городе был. Их столько приходило-уходило, а мы уже и холодец сварили, и самогон выгнали, и гостей пригласили... Даже Нестор Махно Мелитополь не грабил – тут с ним умели договариваться. Такова наша ментальность: «Вы у нас президентом? Так скажите, сколько с нас, и не будем друг другу мешать». Не подумайте, что я с восторгом об этом говорю, но так есть. В Крыму уже другой уклад, в Донбассе – совсем другой. Не говоря уже о Киеве или Западной Украине. Поэтому мне сложно представить экономически успешный общеукраинский общественно-политический медиапроект. Рынок прессы в регионах принадлежит местным игрокам: подальше от центральной власти, поближе к читателю. 

Леся Ганжа, Редакторский портал

Додати коментар

Ім'я, Прізвище* E-mail Захист від спаму* Текст повідомлення*  

Додати коментар